 |
|
 |
|
После воссоединения в 1939 г. Западной Белоруссии с БССР Ружаны с 15.1.1940 г. городской посёлок, центр района. В 1939 г., перед войной в Ружанах было 5 тыс. жителей, из них 3900 — евреи. С 23.6.1941 г. оккупированы немецко-фашистскими захватчиками; действовал подпольный антифашистский комитет, на территории района — Пружанский подпольный райком КП(б)Б, с 1.8.1943 г. до 15.7.1944 г. Ружанский подпольный райком ЛКСМБ. Ружанский холокост происходил осенью 1943 г. Перед войной в Ружанах было 5 тыс. населения, из них 4 тыс. - евреи. Основная часть последующего текста взята из статьи Владимира Ратней.
Из рассказа о ружанском Холокосте одного из старожилов, моего друга Александра Прокопени. В 1939 г. ему было 14 лет, он хорошо всё помнит. Вот его рассказ. – В Ружанах при поляках было пять тысяч жителей, и аж четыре тысячи из них – евреи. Ружанцы-беларусы жили на окраинах, на “канцах”, имели землю, держали коней, коров, откармливали свиней. А евреи занимались в основном торговлей и жили в центре, в каменных домах. Они сами производили товары на продажу, шили одежду, обувь. Привозили товар и из Польши. В центре, где теперь сквер, были торговые ряды, более 60 лавок и лавчонок. Как богатый еврей, то и лавка большая, у более бедных – как теперешние киоски. Ещё было несколько кожевен, евреи ездили по окрестностям, покупали у хозяев шкуры, вычиняли. Из интеллигенции это были доктора в больнице, рабыни, работники в аптеках, их наставники. При синагогах (а их было около десяти) работали еврейские школы. Правда, еврейские дети учились и в польской школе, вместе с белорусами и поляками. Жили евреи также в Павлово, это километра с полтора отсюда, и в Константинове. Некогда их предки купили землю у Сапег и поселились колонией, чтобы жить крестьянской жизнью. Но не слишком в них перетруждались, так как всегда нанимали мужиков орать и сеять, даже я с мамой ходил к ним на заработки, картошку собирали. В Павлове их жило человек 500. Большие семьи... дворов 100. А в Константинове меньше – человек 200. Каждый понедельник в Ружанах была ярмарка (кірмаш). В воскресенье или в государственные праздники торговать запрещалось. Но ведь на праздники народу в Ружанах собиралось – палец не воткнуть. Самый заработок для торговца. Так тайно торговали. Подойдет человек к дому торговца, постучит, тот посмотрит через щелку и в оконце – все в порядке, можно входить. Помню, покупал я новую шапку, злотый и девяносто грОшей стоила. Померил – большая, на уши упала. Еврей говорит: “Ничего, парень, пошли со мной”. Завёл он меня куда-то, там машинка стоит, тут же распорол, ушил: “Носи, на здоровье!” В общем, при Польше жилось им неплохо, никто не притеснял. Но это при Пильсудском, потому, как у него жена была еврейка. А как стал Рыдз-Сьміглы, то и в газетах начали их выкрывать, и у нас, в Ружанах, на прилавках появились надписи и даже призывы: Nie kupuj u zyda! (Не покупай у еврея!) Когда немцы напали на Польшу, повалили в Ружаны беженцы-евреи из Белостока, из Варшавы, из других городов. В основном молодежь, чьи-то свояки или знакомые. Тысячи полторы прибыло. А через три дня в Ружаны пришли, как мы говорим, первые советы. Лавки их позакрывались. Но они товар по домах попрятали и все равно торговали, подпольно, как сейчас говорят, “на бартер”, – обменивали товар на продукты. Молодежь еврейская была за советскую власть. Избирали мы делегата на Всебелорусский съезд, когда включались в БССР, то всю агитацию они проводили. Человек 20 молодежи ездили по селам окрестным на велосипедах, раздавали и расклеивали прокламации и всё песню пели: “Кипучая, могучая, никем непобедимая...” Никто их особо не трогал, был даже судебный процесс на одним местным за слова “жид”. Но человек выкрутился, так как смог доказать, что он поляк, а в польском языке нет слова “еврей”, только zyd. Работали они при первых советах и в учреждениях, и в школе русской, и на торфо-предприятии. Но через полтора года – снова война. Тут они, видимо, попали в западню.
Война началась поутру, а после обеда немцы были ужо в Ружанах. Немцы приказали евреям носить на правом рукаве белую повязку с надписью jude. Синагоги разорили, которые деревянные. Это сделали весной 42-го. Без проволоки, без часовых. Просто обозначили, какие улицы, какие дома в гетто. И ни шагу за пределы. Ходили, правда, рисковые, всякое было. Гоняли их на работы тяжелые, на дороги, на траншеи, ремонты, стройки. В гетто согнали и евреев-колонистов, из Павлово и Константиново. Гражданским начальником при немцах был староста (войт) Рапацкий, у 44-м убежал вместе с ними. Были еще сельские старосты (солтысы), на каждой улице – свой. Как евреи выживали, тяжело представить. Столько народу на небольшой площади!.. Было у них довоенное золото, были кой-какие товары, драгоценности, работали как раньше ремесленники. Я сам носил в гетто часы ремонтировать к мастеру – молодой такой, хороший был парень из Варшавы, так он с меня стакан фасоли взял. Был комендантский час: после 21.00 на улицу носа не высовывай, могли застрелить, а “гумаў” по заднице то точно заработаешь. Немец, армскомиссар, однажды на подпитии добрым от любовницы возвращался ночью. Часовые на него: Halt! А тот – ноль внимания: начальник ведь. Так часовые его и застрелили. Всех евреев (а они составляли 80% пятитысячного населения города) выгнали из гетто и пешком погнали в Волковыск. Стариков, больных и немощных прикончили сразу, а остальных развезли по концлагерям, - кого в Треблинку, кого в Освенцим, кого еще куда. Спаслось из ружанских евреев всего 3-4 человека. Осенью 43-го немцы окружили Ружаны войском, везде пулеметы, начали евреев из гетто выгонять и колонной, пешком на Волковыск, на станцию. Старых, больных, немочных убили сразу. Остальные жизнь закончили кто в Треблинке, кто в Освенциме, кто еще где-то. К одному пришли выгонять из дома, а он сидит в погребе с винтовкой и патронов полсотни. Даже не стрельнул ни разу, отдал и винтовку, и патроны, и пошел под автоматами. Пару десятков молодых сбежали, прятались по лесах, по окрестностям. Всех нашли, поймали, постреляли. Один забежал к нам в Березницу, а там хозяин с сыном в гумне молотят. Он и просит спрятать, золото отдал. Те показывают на солому – лезь, прячься. Не успел, ворвались немцы, вывели за гумно и из автоматов положили. Спаслись из ружанских евреев человека три-четыре. Один, Саульский Давид, до войны еще приударял за деревенской девушкой. Так она его как-то вывела из Ружан, а когда всё стихло – переправила к партизанам, в Гута-Михайловскую пущу. Там он и пробыл до освобождения мясником у партизан. Пригонят они из деревень скот – он его режет, разделывает на мясо. При кухне, одним словом. После войны женился на местной девушке, но не на той, которая его спасла. Дожил до старости и умер своей смертью. Ещё в Ружаны вернулся Рома Слонимчик. Был шофером у начальства, так уехал в первый же день войны. Ну и Вейвель Кузьнец, потому что в 39-м завербовался на шахты российские. После войны приехал с одной медалью и одним глазом. А гетто и заодно весь центр Ружан немцы выпалили при отступлении. Ходил немец и подпаливал дом за домам из ракетницы. Одна женщина здешняя, не еврейка, выбежала к нему с молоком, яйцами, на колени упала, просила хату не палить. Немец молоко попил, яйца забрал и прошел хату, не поджег. Ружанский холокост произошел осенью 1943 г. Сегодня в Ружанах от всего довоенного еврейства осталась одна руина былой синагоги (вторая половина ХІХ в.), в которой по очереди размещались то склады, то мельница, то котельная. Теперь, кажется, гараж. Вот и вся история Ружанского еврейства. Сейчас нет ни одного еврея. Вся память о былом – полуразрушенное каменное здание синагоги (вторая половина ХІХ ст.), в которой по очереди размешались то склады, то мельница, то котельная, (теперь, кажется, гараж), да старые полуразрытые могилки – побитые, вросшие в землю, сваленные надмогильники, кустарники и пни, молодой сосняк, ямы. 13.7.1944 г. Ружаны освобождены войсками 28-й армии 1-го Белорусского фронта. С 1962 г.— в Пружанском районе.
|
||||||||||||||||||||||||||||
